Эвакогоспиталь № 3007 был сформирован по приказу Рязанского облздрава на 500 мест 9 августа 1941 года. Первое место его дислокации - село Михайловка, первый начальник госпиталя - Шепилов Василий Алексеевич. Осенью того же года, 5 октября, госпиталь был передислоцирован в Рязань, а 10 октября принял первую партию раненых советских солдат (194 человека). С приближением фронта к Москве госпиталь был переведен в подчинение НКО. 27 ноября ЭГ №3007 было дано 6 часов на свертывание и подготовку к эвакуации. К станции подогнали 8 вагонов, в спешке грузили раненых и госпитальное имущество. Ночью состав тронулся в путь... Место назначения - Новосибирская область.

В поселок Рудничный Кировской области госпиталь перемещен к декабрю 1941 года. В Рудничном происходит его слияние с ЭГ №2992, всего было создано 800 коек для хирургических больных, для развёртывания госпиталя предоставляется 13 отдельных зданий на территории радиусом 500 метров. В 7 зданиях - службы обеспечения: 2 кухни, продовольственные и вещевые склады, прачечная, конюшни, ледники при продскладе. Построена вошебойка.

Представитель райкома партии на первом собрании коллектива госпиталя говорит:

"Работа с вашим контингентом имеет международное значение. На хорошую работу надо мобилизоваться всем. Надо организовать повседневную воспитательную работу с врачами, медсестрами и всеми сотрудниками. Когда-нибудь военнопленные попадут домой, и то, как они там вспомнят свое пребывание у нас, зависит от вас".

В декабре того же года представитель райкома напоминает, что "врачи должны лечить не только военнопленных, но и своих советских людей". Как ни в одном другом спецгоспитале, в СГ №3007 придается большое значение соцсоревнованию, заключению соцдоговоров и социалистических обязательств. При этом обязательно включается пункт о скорейшем выздоровлении военнопленных, культурном, уважительном обращении с ними.

Лечить военнопленных начали в марте 1943 года. Летом территория госпиталя была приведена в надлежащий вид. Каждую неделю - генеральная уборка в палатах и корпусах. Принимаются активные меры против клопов, нары промываются горячей водой. Во всех палатах и корпусах организовано самообслуживание. Начальником госпиталя назначается Благовещенский В.А., а затем Морозов Г.И., капитан медицинской службы, военврач 2 ранга. Его переводят из ЭГ №3160 г. Халтурина Кировской области. По отзывам коллег, Морозов был не только знающим врачом, но и больше, чем его предшественники, занимался хозяйством госпиталя. Георгий Ильич немногословен, точен в выражениях, доброжелателен и общителен с людьми. Очень хорошо разбирался в международной обстановке. Это был человек, исключительно преданный врачебному долгу, большого жизненного опыта и такта.

При поступлении военнопленных в госпитале организовали службу крови, обзавелись двумя системами переливания крови. Подготовили 2 врачей, 5 медсестер, 14 доноров (из числа выздоровевших военнопленных). Два врача и три медсестры прошли двухнедельные курсы по переливанию крови.

В рентген-кабинете работали врач (14 лет стажа) и рентгенотехник (12 лет стажа работы). Все военнопленные проходят через рентген на предмет выявления туберкулеза легких.

Опытный врач-лаборант (с 17-летним стажем работы) обслуживала клиническую лабораторию. Совместно с СГ №3171 оборудовали дрожжеварку. В лечении используются сульфидин, глюкоза, сульфазол, стрептоцид. Для страдающих дистрофией военнопленных применяется дробное питание.

С выздоравливающими пациентами проводилась лечебная физкультура. Инструктор - комиссованный красноармеец Медведев, имеющий высшее физкультурное образование.

Госпиталь испытывал крайнюю нехватку врачей и медсестер. Частично кадровый дефицит компенсировали врачи из военнопленных, но полностью решить кадровый вопрос не удалось ни разу. Шесть врачей окончили полуторамесячные курсы по хирургии. Работали они под руководством профессора-хирурга из военнопленных. Хирургические инструменты были в достаточном количестве, но очень плохого качества. Всех медсестер обучили технике гипсования.

Жизнь приучила сотрудников госпиталя быть в постоянной готовности к любым неожиданностям. Иногда поступала партия больных военнопленных без документов или с историями болезни, заполненных на иностранном языке непонятным почерком.

В череде проблем, терзающих госпиталь, важнейшие – это транспорт, вода, топливо. Газогенераторная трехтонка большую часть года не используется: нет запчастей, с одной стороны, с другой - совершенно непроезжие дороги. Дрова, а госпиталю нужно на сезон 7000 кубометров дров - завозятся лошадьми. Иногда выздоровевшим военнопленным приходится носить дрова из ближайшего леса. Зимой 1943-1944 гг. недостаток дров ощущался особенно болезненно. В палатах холодно. Нет кипяченой воды. Даже посуду моют холодной водой. Госпиталю, лечившему красноармейцев, добровольно помогали рудоуправление, ближайшие колхозы района, но с появлением военнопленных такую заботу они сочли ненужной. Потребовалось решение облисполкома, бурные заседания райкома, чтобы помощь возобновилась... но, увы, не на длительное время. В 4 отделениях все палаты сообщаются между собой, что очень затрудняет противоэпидемический режим. Водопровод только в 2 корпусах. В остальные корпуса вода из местных источников подвозится бочками. В качестве санпропускника совместно с другим госпиталем используется поселковая баня.

В госпиталь поступают больные сыпным и брюшным тифом, туберкулезом открытой и закрытой форм, желтухой, дифтерией. Были случаи скарлатины, сифилиса. Почти все военнопленные поражены авитаминозом, многие - дистрофией 1-й, 2-й, и 3-й степени.

В 1943 году все чаще отмечаются перебои в поставках продуктов со складов НКО. Местные колхозы не могут в полной мере снабжать госпиталь овощами, молоком и мясом. Увеличиваются задержки в поставках лекарств, инструментов, гипса и санитарных средств. Недопоставляют кальций, глюкозу, камору, кофеин, аскорбиновую и никотиновую кислоты, сульфидиновые препараты. Мыло приходится заменять щелоком. Дезинфекционного мыла "К-2" нет. Нет хлорки и других дезсредств. В акте от 20 мая 1945 года начальник лечебного сектора отдела ЭГ Пергаминов просит МЭП-22 обратить внимание на недостаточное снабжение продуктами питания госпиталей №3007 и №3171. Бывали случаи массового отказа больных от однообразной пищи. Военнопленный, которого мы вернули из побега, сказал нам: "Надоела однообразная пища, бессонные от клопов ночи. Часто страдаю расстройством желудка. Боюсь умереть в таком госпитале".

Белье и одежда изношены и требуют списания. Со складов НКО поступает белье "V категории годности", не списанное разве что по причине чьей-то забывчивости. Прачечная, рассчитанная на обслуживание 500 человек, работала для 1500 военнопленных. В 1944 году госпиталь, наполненный полутора тысячами больных, имеет в наличии 600 комплектов белья 2-й и 3-й категории годности. Каждая стирка выводит из обращения новые партии белья. Не хватает зимней одежды, валенок, нет даже тапок для прогулок. Больные залеживаются, мало двигаются, им приходится дышать спертым, застоявшимся воздухом в переполненных сверх всякой меры палатах. А на станцию Фосфоритная прибывают все новые партии тяжелобольных военнопленных.

Оба госпиталя в 1944 году переполняются больными до состояния скученности. Теснота в палатах, дефицит врачей, недостаток качественного питания, лекарств, санитарных средств, белья - все это в 1944 г. ставит коллектив СГ №3007 на грань потери контроля над ситуацией. Если другие спецгоспитали Кировской области испытывали подобные трудности лишь временно на первом этапе приема военнопленных, то здесь это продолжалось до окончания войны.

По приказу Управления эвакогоспиталей в госпитале было открыто отделение для туберкулезных больных на 300 коек. Санитарного врача и эпидемиолога не было, их функции были возложены на дезинфектора. В качестве общего санпропускника двух госпиталей использовалась поселковая баня, никогда не подвергавшаяся ремонту.

Диагноз поступающим устанавливался уже при приеме. Беда еще и в том, что как и в других госпиталях туберкулез, авитаминоз, дистрофия и дизентерия словно заключают некий "тайный союз", чрезвычайно усложнявший диагностику. Сходная симптоматика дистрофии и дизентерии постоянно вызывает споры. Врач Сабурова (стаж работы 19 лет) категорично заявляла, что в госпитале свирепствует дизентерия вследствие санитарной небрежности. Строгое выполнение всех санитарных норм в переполненном тяжелобольными военнопленными госпитале действительно невозможно. Лабораторными данными наличие дизентерии у большинства военнопленных не обнаруживается. Заявление Сабуровой дало лишь повод одному из проверяющих назвать работу начальника госпиталя Морозова Г.И. "диверсионной - шпионской". Комиссия облздрава, возглавляемая Мышкиным И.И., при самом тщательном обследовании госпиталей в Рудничном (с проведением бактериолгических анализов в ИС и ЭККА) факт дизентерии не подтвердила - патологические процессы вызваны дистрофией и авитаминозами. Но отношения между начальником госпиталя Г.А. Морозовым и оперуполномоченным Касаткиным летом 1944 года обостряются, 8 августа Касаткин заявляет, что многие госпитали скрывают истинное число выздоровевших военнопленных, в лагеря отправляют меньше.

Инфекционных больных необходимо содержать в изоляторах, но отдельных зданий для этого нет. Приходилось отгораживать инфекционных больных фанернымми и дощатыми перегородками, занавесками из пропитанных дезрастворами простыней. Наконец рудоуправление выделило под изолятор дом, но его необходимо перевезти на обнесенную забором территорию госпиталя. Выздоровевшие военнопленные готовы выполнить эту работу, но начальник режима и охраны Иванов не выделяет вахтеров, чтобы сопровождать военнопленных, а выход им в поселок без вахтерского сопровождения запрещен.

3 марта 1944 года приняли партию военнопленных, из которой 10 человек скончались при выгрузке. У остальных - туберкулез на фоне тяжелейшей дистрофии. В апреле - новая партия тяжелобольных. Всех пришлось разместить в III отделении, которое без того перегружено.

На партийном собрании говорит оперуполномоченный Касаткин: "Выступать должны врачи. В госпитале такая смертность, а они все молчат, как будто бы не их дело. В отсутствии продуктов питания виноват начальник госпиталя Морозов Г.А. Он должен подгонять начпрода." Начпрод дважды безрезультатно ездил в Киров - склад НКО №1292 стоит пустой, меры к бесперебойному снабжению иссякли. Коллектив понимает, что решение трудностей за пределами человеческих возможностей.

К маю в госпитале содержалось около 1500 военнопленных, из которых 300 – в тяжелейшем состоянии. Положение с лекарствами очень тяжелое. Зав. аптекой на собрании зачитывает телеграмму: "Все лекарства отправлены в освобожденные районы". Начмед заявляла: "Будь у нас сметана, животные жиры, творог, молоко, смертность была бы меньше." Заведующая первым корпусом Панина: "Медленное выздоровление военнопленных объясняется тем, что к основному заболеванию присоединяется ряд сопутствующих болезней. Иногда затрудняешься, от чего в первую очередь надо лечить."

Заведующая третьим корпусом Забродина высказывает свое мнение: "Смертность в нашем отделении за счет перегрузки больными. Если здоровый побудет у нас 30 минут, у него заболит голова. Больным туберкулезом нужен чистый воздух. Тогда они и кушать будут охотнее." Выступление Забродиной было расценено чекистами как поддержка опального Морозова, пришло время, и ей это припомнили. В декабре Забродина уехала на 5-й лагпункт, чтобы навестить своего осужденного друга. Заодно хотела привезти оттуда книги для военнопленных. На другой день по каким-то причинам поезд из Лесного с утра не вышел - Забродина вернулась в госпиталь только к вечеру. Касаткин в течение трех месяцев инициировал череду собраний и заседаний бюро первичной организации ВКП(б) вокруг этого события. Женщину обвинили в незаконной связи с человеком, чуждым обществу, к тому же немцем. От суда спасла только нехватка врачей в госпитале, но с должности заместителя секретаря парторганизации Забродину сняли. Проступок был квалифицирован как нарушение указа ПВО СССР от 26.06.1940, сделана соответствующая отметка в трудовой книжке, объявлен строгий выговор с занесением в учетную карточку члена ВКП(б), предложено "немедленно порвать связь с человеком, который ее дискредитирует".

Начальник медчасти госпиталя докладывает в декабре 1944 года: "В связи с эпидемией сыпного тифа госпиталь в начале декабря поставлен на карантин. Выписка в лагерь запрещена. Хирургическую работу выполняет профессор из военнопленных. Доноры из числа выздоровевших военнопленных. Количество больных в госпитале растет лавинообразно. В госпитале со штатным числом мест 800, а реальным 600 мест размещено – 1500 военнопленных. На одного больного остается 1,1 квадратных метра барака при двухъярусных нарах. Возникает кислородный голод, условия биологической тьмы."

За период с 1 апреля 1943 по 1 июля 1944 гг. госпиталь принял 2704 военнопленных. В лагерь отправлен 971 человек. За 1944 год прибыли с фронта и из лагерей 3333 военнопленных. После лечения врачебной комиссией при госпитале признаны годными к физическому труду в лагере 1942 военнопленных. Умерли - 870, или 26%. Требуются мясо, молоко, животные жиры. В конце года положение усугубляется пожаром в 6 корпусе. Здание выводится из эксплуатации.

Морозов Г.А. (из выступления на партсобрании):

"За год поступил 41% безнадежно больных; 47% - с дистрофией, подозрениями на дизентерию». «Картина далеко не привлекательная. К нам везут нетранспортабельных больных. Почти каждая партия добавляет эпидемическое заболевание. Медперсонал работает в скверных условиях, когда возникающие трудности не зависят от него. Нам подсунули больных из инфекционной зоны, и сказали мне об этом, когда мы уже приняли весь этап. Вот и получили вспышку тифа. В условиях такой скученности коллектив смог затушить болезнь. Не дали ей переброситься на население, в другой госпиталь, лагерь. Не получаем полной меры питания, медикаментов, белья, мыла. Мало врачей. Нарушены всякие нормы размещения больных. Контингент, в том числе с новыми инфекционными заболеваниями, продолжает прибывать. Были больные скарлатиной, дифтерией, сифилисом, дизентерией. Удалось ликвидировать почву для распространения."

Замполит госпиталя Эпштейн:

"Медперсонал госпиталя работает хорошо. Плохо дело с отправкой в лагерь. Отправляем большими партиями. Пока накапливаем, выздоровевшие военнопленные залеживаются. Надо отправлять малыми партиями. Но условия отправки военнопленных из госпиталя продиктованы волей командования лагеря №101."

Морозов на том же собрании:

"У всех у них, военнопленных, сейчас упадшее настроение, вот и потеряли интерес к жизни. У одного умершего нашли в желудке табак. Другой себя задушил."

По результатам работы 1944 года в госпиталь хлынул поток комиссий. Атмосфера сплошных проверок, посыпавшихся на коллектив обвинений побудила уехать троих из восьми врачей. В феврале 1945 года у Морозова остается всего 5 врачей (по одному на корпус). Как выйти из этой тяжелой ситуации? Можно принять на работу спецпереселенцев, но им для устройства на работу в госпиталь необходимо отметиться у замначальника по режиму и охране, а тот не только не дает разрешения на работу, но и обвиняет Морозова: "Засоряете коллектив чуждыми людьми". Обвиняет конкретно: неоднократно ставит вопрос на обсуждение в партийной организации. "Высокую смертность в нашем госпитале, - отмечает в 1945 году Морозов, - я объясняю тем, что поступают нетранспортабельные больные. Некоторые поступающие больные умирают, прожив несколько часов после прибытия. Туберкулез, другие болезни у них в стадиях, не поддающихся лечению."

На первое января в госпитале 1242 военнопленных. Из них хирургических больных - 92, с активным туберкулезом - 137, с дистрофией 1-й степени - 110, дистрофией 2-й и 3-й степени - 521. Сыпным тифом болен 41 человек. Умерли от тяжелых форм дистрофии, после авитаминоза - 440 человек. В течение года поступили 1238 военнопленных, 570 после лечения отправлены в трудовой лагерь, 519 умерли.

Имеется список врачей СГ №3007 от 1 января 1944 года. В списке указываются: Ф.И.О., год рождения, год ок. вуза, должность и место работы до госпиталя, специальность, должность в госпитале.

1. Морозов Георгий Александрович, 1893 г. р., 1918, начальник лечебного бюро г. Сталино, Донбасс. Начальник госпиталя.
2. Яценя Засим Романович, 1891 г.р., 1927, нач. отдел, райвендиспансера в г. Киеве. Начальник медицинской части госпиталя (вскоре выбыл).
3. Сабурова Мария Михайловна, 1896 г.р., 1920, гинеколог-акушер в г. Беломорске, Карелофинской АССР. Начальник отделения.
4. Гробов Николай Васильевич, 1898 г.р., 1928, терапевт райбольницы с. Лойно. Начальник отделения.
5. Ганина София Ивановна, 1918 г.р., 1941, завбольницей в г. Рязани. Начальник отделения.
6. Лузина Зоя Порфировна, 1898 г.р., 1925, врач-лаборант в г. Рязани. Стаж 16 лет. Заведующая клинической лабораторией госпиталя.
7. Конькова Анна Ивановна, 1918 г.р., 1941, довоенного стажа работы нет. Начальник отделения.
8. Благовещенский Владимир Алексеевич, 1901 г.р., 1929, заведующий рентгенокабинетом.
9. Маркелова Валентина Ивановна, 1920 г.р., 1942, начальник отделения.
10. Некрасова Нина Дмитриевна, 1910 г.р., 1941, зубной врач. Заведующая зубным кабинетом.

В актах за май 1945 года отмечаются неимоверные усилия, которые предпринимал медперсонал для того, чтобы переломить кризисную ситуацию:

"Диагностика туберкулеза легких поставлена удовлетворительно. Врачи стали больше уделять внимания на наличие авитаминозов у больных как доминирующего и сопутствующего заболевания и на диагностирование рецидивов хронической дизентерии. Больные с открытой формой туберкулеза находятся в основном в СГ №3007. Отмечается рост активной терапии туб. заболеваний."

Госпитали №3007 и №3171 объединили в апреле 1946 года. С этого времени по февраль 1947 года умерло 245 военнопленных. Отправлены в лагеря с ограниченной трудоспособностью 806 человек, полноценно годных к физическому труду - 600 человек. Сто пятьдесят человек помогали в обслуживании госпиталя.

Источники:

• ЦГАКО. Ф. Р-2248. Оп. «л. с.», Д. 94. Л. 52.
• Военнопленные в вятском крае 1942-1947 гг. (Спецгоспитали): Документы и материалы / Борис Семенович Кирьяков; Правительство Кировской области; Департамент культуры и искусства Кировской области. - Киров: О-Краткое, 2007. – С. 199-207.